RPG: Итальянская мафия против Скотланд-ярда. Год 1931
Экономика мафии - Форум
ЛЕДИ И ДЖЕНТЕЛЬМЕНЫ! Игра приостановлена, новые игроки не принимаются. По всем вопросам обращаться в:
ICQ администратора: 489641945
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » Парламент » Экскурс в историю Италии » Экономика мафии
Экономика мафии
Art_FowlДата: Четверг, 02.04.2009, 09:15 | Сообщение # 1
Caporegime's Art
Группа: Проверенные
Сообщений: 39
Статус: Offline
Собственно говоря, здесь расскажется о том чем занималась мафия, от чего получала доход.
 
Art_FowlДата: Четверг, 02.04.2009, 09:16 | Сообщение # 2
Caporegime's Art
Группа: Проверенные
Сообщений: 39
Статус: Offline
Д. Гамбетта. РЭКЕТ КАК НЕЛЕГАЛЬНЫЙ

1.ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЙ БИЗНЕС

В то время как в России экономико-теоретический анализ криминальных промыслов, которые контролирует организованная преступность, только зарождается, за рубежом деятельность мафии давно стала объектом пристального внимания экономистов-криминологов. Примером подобных исследований может быть монография Диего Гамбетты (Департамент прикладных социальных исследований, Оксфорд), в которой деятельность сицилийской мафии рассматривается как своеобразный “бизнес по частной защите”2. Хотя данное исследование построено на материалах южноитальянской организованной преступности, его наблюдения и выводы имеют универсальное значение.

Как известно, одним из основных источников существования мафии являются доходы, получаемые с помощью рэкета. Это означает, что организованная преступность занимается предоставлением незаконных правоохранительных услуг – в виде покровительства или частной защиты.

Покровительство (“крыша”), оказываемое мафией за плату различным хозяйствующим субъектам, можно рассматривать как товар на нелегальном рынке услуг по защите прав собственности. В этом случае мафия, специализирующаяся на рэкете предпринимателей, представляет собой совокупность фирм, предлагающих покупателям этот специфический товар.

В любом обычном бизнесе каждая фирма имеет свой круг покупателей (клиентов), собственников-руководителей (владельцев) и работников (исполнителей). Аналогичные характеристики деятельности фирмы можно обнаружить и у мафии. В рэкет-бизнесе есть клиенты – потребители нелегальных правоохранительных услуг; собственники – владельцы нелегальных фирм и организаторы бизнеса по предоставлению частной защиты; работники – исполнители, выполняющие основную работу в этом нелегальном бизнесе. Нелегальность бизнеса по частной защите придает им всем специфические формы, однако без этих элементов не может быть фирмы как таковой.

Проведение аналогии между мафией и обычной легальной фирмой, таким образом, позволяет рассматривать деятельность мафии как своеобразную индустрию по предоставлению покровительства, что способствует как более глубокому пониманию сущности и основ деятельности организованной преступности, так и эффективному поиску путей и методов борьбы с ней.

Далее Д. Гамбетта характеризует особенности экономического поведения каждой группы участников рэкет-бизнеса – клиентов, руководителей и работников.

Потребители нелегальных правоохранительных услуг

Список клиентов мафии (потребителей нелегальных правоохранительных услуг) довольно длинен и обширен. Землевладельцы, фермеры, крестьяне, предприниматели, политики, врачи, владельцы крупных сбережений, контрабандисты, торговцы наркотиками и оружием – все они в той или иной степени нуждаются в защите своих прав и интересов. И если государство не способно их защитить, то они обращаются за защитой к мафии.

Некоторые клиенты вступают в отношения с мафией с целью лишь один раз воспользоваться ее услугами, но подобные отношения не так легко прервать, поскольку преступная организация обычно не желает терять свои источники дохода. Остальные же клиенты, а их, вероятно, большинство, органически связаны с мафией (“семьей”) в качестве родственников или друзей capo, а также в качестве партнеров или особо посвященных членов.

Когда клиенты сопротивляются или не желают продлевать контракт, в их отношениях с мафией появляются определенные элементы насилия, которые могут и не носит форму прямого запугивания, но основаны все-таки на страхе. Когда преступная организация не желает терять источники дохода и настаивает на возобновлении отношений и продлении контракта, то при этом могут использоваться и предоставление дополнительной помощи или льгот, и какие-либо дружеские связи, или даже предложение женитьбы на ком-либо из родственников членов “семьи”, но могут использоваться и другие методы: причинение вреда собственности и открытое насилие.

Таким образом, основным организационным методом деятельности мафии является создание прочной сдерживающей силы с применением угроз и насилия, что определяется незаконностью данного рынка правоохранительных услуг.

Несмотря на то что покровительство мафии почти всегда связано с незаконной деятельностью, на практике довольно сложно привлечь конкретных мафиози к уголовной ответственности. Например, если известно, что связанный с мафией дон Пеппе защищает предпринимателя м-ра Х, потенциальные воры (или конкуренты) должны, вероятно, отказаться от кражи у м-ра Х (или от конкуренции с ним) даже без прямой угрозы со стороны дон Пеппе. Тем не менее, дону Пеппе вряд ли можно предъявить обвинения “за внушение страха”. Данный аспект “бизнеса по частной защите” имеет определенное значение, так как препятствует правоохранительной деятельности государства.

Кроме того, это обстоятельство представляет определенные трудности и для самих мафиози, поскольку неясно, как дон Пеппе и м-р Х должны высчитывать цену за предоставление покровительства. Возможно, это легче удастся в тех случаях, когда можно быстро и точно установить величину угрозы клиенту. Например, м-р Х, покупая помощь, платит дону Пеппе, чтобы защитить себя от риска, связанного с какой-либо конкретной сделкой. В этом случае м-р Х точно знает, сколько он может потерять, если его обманут, и знает также, сколько он может предложить дону Пеппе за покровительство.

В другом случае, если м-р Х является, например, коммерсантом, которого дон Пеппе защищает от воров и недобросовестных конкурентов, напротив, уже довольно трудно определить цену за такую защиту. В данном случае м-р Х подвергается воздействию от менее предсказуемой опасности, причем подвергается ему постоянно, а не только в течение какого-то короткого промежутка времени или в процессе заключения какой-либо одной сделки.

Итак, покровительство и защита мафии – это потенциально неограниченная сфера отношений, которые нельзя отграничить одно от другого по времени и по мере возникновения необходимости. Поэтому с мафией заключаются обычно долгосрочные контракты, точнее, контракты, не ограниченные по сроку действия.

Возможны возражения – например, что дон Пеппе мог бы продавать “защиту” м-ру Х отдельно, скажем, на каждый месяц. Однако такое решение не удовлетворит ни дона Пеппе, ни м-ра Х. Во-первых, они будут вынуждены ежемесячно тратить время на ведение переговоров и перезаключение контракта. Во-вторых, м-р Х будет опасаться за свое имущество в незащищенные месяцы и потому не сможет строить долгосрочные планы для своих капиталовложений, а дон Пеппе будет вынужден все время информировать грабителей, когда м-р Х находится под его защитой, а когда нет. В результате грабители могут перепутать и “наехать” на м-ра Х не в тот месяц или, наоборот, оставить его в покое в течение месяца, когда он не платил. Кроме того, дон Пеппе вряд ли сможет уследить за всеми своими клиентами: с кем и на сколько заключен контракт, а кто продолжает использовать его имя уже после того, как перестал платить за покровительство.

Следовательно, дон Пеппе и м-р Х обоюдно заинтересованы в заключении контракта на неопределенный срок (без ограничения во времени). При этом контракт о защите имеет строго определенную структуру, после его заключения он, как оковы, связывает защитников и их клиентов в единую сеть, неразрывную цепь, которая, в общем, и понимается как сущность мафии.

Каждая фирма должна обладать определенной собственностью. Собственность в индустрии защиты также предполагает наличие определенного постоянного капитала, а также иных активов фирмы. Так, чтобы владеть рэкет-фирмой, мафиози должен иметь возможность владеть и распоряжаться определенными ресурсами – такими, как информационные сети и средства применения насилия. Самое главное, необходимо “иметь имя”, т. е. репутацию на нелегальном рынке по предоставлению правоохранительных услуг. Репутация рэкет-фирмы во многом зависит от ее клиентов, знающих, кто занимает на рынке нелегальных правоохранительных услуг ключевые позиции, и предпочитающих иметь дело с наиболее сильными представителями данного бизнеса.

Особенности труда в рэкет-бизнесе

Нет сомнения, что мафиозные фирмы защиты зависят от трудового фактора, который предполагает наличие у рэкет-фирмы достаточного количества людских ресурсов (осведомителей, боевиков, продавцов, водителей и т. д.). Особо важным является вопрос вербовки надежных людей для выполнения различных заданий.

Многие проблемы решаются временным (нерегулярным) сотрудничеством с мафией, что гораздо легче скрыть от закона и что в меньшей степени зависит от ресурсов фирмы. Так, некоторые услуги связаны с потенциальными работниками, которым можно поручить выполнить отдельное задание, не принимая их в “штат” рэкет-фирмы. Например, слежку за кем-либо могут осуществлять водители такси, грузчики и другие люди, работающие на улице. Отдельные задания могут поручаться тем клиентам, которые уже находятся (или находились) под покровительством, но в качестве особого долга за услуги мафии.

Вместе с тем многие “производственные задания” должны выполняться людьми, имеющими устойчивые связи с мафиозной фирмой. Так, киллеры обычно никогда не нанимаются для выполнения одного задания, поскольку они почти всегда являются членами какого-нибудь клана. Иногда убийство поручается отдельным лицам из числа рядовых рэкетиров, но в этом случае после выполнения задания их самих “убирают”.

В случае нехватки рабочей силы одна рэкет-фирма может попросить помощи у другой. В некоторых случаях отдельные работники передаются одной фирмой другой как бы во временное пользование. Наемников можно найти и среди иных, немафиозных нелегальных группировок. Так, зафиксирован случай, когда неофашисты согласились на убийство политика в обмен на помощь мафии в организации побега из тюрьмы нескольких своих товарищей.

Таким образом, при возникновении необходимости выполнения того или иного задания мафией используются самые различные типы людей. По желанию мафиози могут быть наняты адвокаты, врачи и даже священники. Вербовка (найм) того или иного лица на службу к мафии зависит от его специальных знаний, практических навыков и способности к активным действиям. К кандидатам в работники предъявляются и такие требования, как сообразительность и жестокость, а также отсутствие родственников, работающих в правоохранительных органах.

Следует отметить, что мафия – это не работодатель в обычном понимании, который представляет своим работникам определенные льготы и устанавливает пенсию. Хотя мафия старается обычно поддерживать своих работников, попавших в тюрьму или получивших ранения в перестрелке, нередки случаи, когда оказавшийся в трудном положении работник остается без всякой поддержки.

Конкуренция в рэкет-бизнесе

Наиболее важным в экономическом анализе деятельности мафии является, по мнению Д. Гамбетты, исследование особенностей отраслевых организационных структур на этом рынке.

Внутренняя организация отдельных “фирм защиты” носит в сравнении с легальными фирмами характер организации военного типа: они имеют четкую иерархию, централизованную систему управления с беспрекословным подчинением и жесткой дисциплиной всех ее членов. Это объясняется незаконным характером деятельности, а также необходимостью использования насилия на данном рынке.

Что касается внешней организации, когда на рынке присутствует не одна, а несколько рэкет-фирм, следует отметить, что взаимоотношения между ними могут соответствовать определенным стандартным моделям отраслевых рынков – монополии, конкуренции и олигополии.

Конкретно это можно рассмотреть на следующем примере. Предположим, что некий предприниматель П1 не удовлетворен услугами оказывающего ему покровительство мафиози М1, так как считает, что тот в большей степени содействует интересам другого предпринимателя – П2, причем М1 никак не реагирует на недовольство, проявляемое П1.

В этом случае возможны три ситуации:

Если М1 является монополистом на этом рынке, т. е. отсутствует другой мафиози, способный ему противостоять, то у П1 нет никакого выхода, поскольку ему никто не может помочь.

Если же на рынке нелегальных правоохранительных услуг существует конкуренция, т. е., кроме М1, есть и другая фирма защиты – М2, обладающая силой, сравнимой с первой, то у П1 появится свобода выбора – воспользоваться услугами М2, а не М1. Все будет зависеть от поведения рэкет-предпринимателя М2;

М2 может вмешаться в это дело, при этом рискуя, в конечном счете, оказаться в состоянии войны с М1;

М2 может отказаться от какого-либо вмешательства.

С точки зрения М1, приемлемы только первый и третий варианты, т. е. М1 сможет удержать свое положение лишь в том случае, если не даст возможности М2 выйти на рынок и конкурировать с ним. Он должен обеспечить себе монопольное право, по крайней мере, на определенной территории либо с определенным кругом лиц.

С точки зрения М2, второй вариант также малоприемлем, поскольку его собственные клиенты при такой ситуации получат возможность обращаться за поддержкой к М1.

Итак, состояние равновесия возможно только в первом случае (достижение полной монополии путем уничтожения оппонента) или в третьем (воздержание от вмешательства). Если ни М1, ни М2 не желают равновесия, то неизбежна ситуация, как во втором случае, – состояние потенциально постоянной войны, где ни у кого не будет преимущества.

Желание избежать взаимоистребительной войны может привести к нескольким формам организации. Если хотя бы одна из фирм стремится к полной монополии или просто угрожает оппоненту, война неизбежна. Если обе фирмы обладают примерно одинаковой силой и ни одна не имеет явных преимуществ, то есть только один шанс избежать конкуренции – разумные люди будут вынуждены выбрать третий вариант и стараться четко “разграничить компетенцию”.

Очевидно, что крайние ситуации малоэффективны: нелегальная конкуренция легко выливается во взаимоистребительную войну, а создание крупной монополии ухудшает качество контроля за низовыми подразделениями и оставляет неудовлетворенной клиентов.

Поэтому оптимальным решением будет изоляция клиентов от конкурирующих мафиозных фирм. Для этого необходимо явное либо молчаливое соглашение типа картеля, т. е. закрепление за определенными рэкет-фирмами монопольного права оказывать покровительство и защиту на определенной территории или в определенной отрасли хозяйства. Аналогичная ситуация складывается и на практике, это обычный раздел сфер влияния. Чтобы такое соглашение было эффективным, нужен внешний арбитр – наказывать отдельных “нарушителей” и предотвращать их возможные коалиции.

По мнению Д. Гамбетты, конечным результатом совершенствования этой организации будет иерархия олигополий (иерархичная олигополия). Это ситуация, при которой мелкие рэкет-фирмы за определенную плату находят покровительство более крупных и сильных мафиозных организаций (типа холдинг-центров); при этом они будут сотрудничать друг с другом в той мере, которая необходима для поддержания стабильности рынка нелегальных правозащитных услуг и предупреждения взаимоистребительной войны.

 
Art_FowlДата: Четверг, 02.04.2009, 09:17 | Сообщение # 3
Caporegime's Art
Группа: Проверенные
Сообщений: 39
Статус: Offline
Л. Паоли. ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ:

2.ПРЕСТУПНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ ИЛИ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ?

Статья немецкого социолога Летиции Паоли (Институт зарубежного и международного уголовного права Макса Планка, Фрайбург) интересна тем, что она являет собой тот научный подход к пониманию организованной преступности, который полемичен по отношению к представленным ранее концепциям Т. Шеллинга и Дж. Бьюкенена. По мнению Л. Паоли, трактовка организованной преступности как фирм, действующих на нелегальном рынке, обедняет и искажает реальную картину данного явления.

В 1990-е гг. проблемы организованной преступности очень часто оказывались в центре внимания международной общественности. В качестве примера можно назвать хотя бы организованную ООН в ноябре 1998 г. в Неаполе международную конференцию по проблемам транснациональной организованной преступности. В ходе подобных обсуждений стало отчетливо ясно, что нет достаточной информации о данном явлении и даже правильного понимания его сущности. В США с 1950-х гг., когда началось изучение организованной преступности в этой стране, устоялось мнение, что основой ее деятельности является предоставление потребителям нелегальных товаров и услуг, пользующихся спросом. На самом же деле, как полагает Л. Паоли, между понятиями “организованная преступность” и “деятельность по производству нелегальных товаров и услуг” ни в коем случае нельзя ставить знак равенства. “С одной стороны… большая часть подобной деятельности носит неорганизованный характер. С другой стороны, те общности, которые часто считаются архетипами организованной преступности, вовсе не действуют исключительно на нелегальных рынках, а их эволюция и внутренняя организация не являются результатом [именно] динамики нелегальных рынков”.

Организация нелегальных рынков. По мнению известного специалиста по проблемам нелегальных рынков П. Рейтера, значительная часть криминальной коммерческой деятельности, а именно производство незаконных товаров и услуг, носит отнюдь не организованный характер. П. Рейтер называет эту деятельность “дезорганизованная преступность”2. Нелегальный статус, как он полагает, не способствует, а препятствует тенденции к образованию крупных криминальных фирм.

Предприниматели-“теневики” стремятся минимизировать свой риск быть привлеченными правоохранительными органами к уголовной ответственности, что может привести к конфискации имущества или переходу рынка в руки других “теневиков”. Поэтому при организации взаимоотношений со своими служащими нелегальный предприниматель стремится, чтобы они располагали минимумом информации. Это стремление минимизировать связи сильно ограничивает возможности производственной интеграции. Некоторым исключением является незаконная коммерческая деятельность, разворачивающаяся в международном масштабе (типа наркобизнеса).

Другой фактор, ограничивающий масштабы незаконной деятельности, – отсутствие санкций за невыполнение условий договоров. Деловые контракты и трудовые соглашения на нелегальном рынке часто нарушаются, что сильно затрудняет ведение бизнеса. Торговля незаконными товарами и услугами основана прежде всего на хрупком доверии между участниками сделки, которое может укрепляться лишь постепенно, по мере повторения нелегальных сделок. Сделки, заключаемые на нелегальном рынке, часто оказываются под угрозой мошенничества и применения насилия.

В результате подобных ограничений3 на нелегальном рынке действуют преимущественно мелкие предприниматели, отношения между которыми являются скорее конкурентными, чем похожими на преступный сговор. Это ведет к тому, что на нелегальном рынке возникают и действуют в основном такие же капиталистические фирмы, как и в легальном бизнесе.

По ту сторону нелегального рынка. Деятельность преступных организаций, которые считаются типичными для организованной преступности, отнюдь не сводится к нелегальному предпринимательству. Речь идет о сицилийских и калабрийских мафиозных семьях Италии, “Коза Ностра” в США, группах “якудза” в Японии и китайских триадах. Все эти преступные организации часто объединяют единым названием “мафия”. “Хотя их члены часто успешно действуют на нелегальных рынках, эти объединения не могут рассматриваться как нелегальные предприятия (illegal enterprises)”. Все эти мафиозные организации существовали еще до того, как сформировались современные нелегальные рынки (рынок наркотиков, “живого товара” и оружия). Если рынки нелегальных товаров возникли только после Второй мировой войны, то все перечисленные мафиозные ассоциации (за исключением американской “Коза Ностра”) активно действовали по меньшей мере с середины XIX в.

Основой мафиозных объединений, как подчеркивает Л. Паоли, выступают прежде всего отношения “ритуального родства” – вытекающие из “братского” контракта, который заключает на неограниченный срок каждый новый член преступной группы. На членов мафиозных объединений возлагаются обязанности оказывать друг другу материальную и иную помощь. “Подпись” под таким контрактом означает, что новичок не только отныне разрывает свои связи с семьей и старыми друзьями, но и обязан при необходимости пожертвовать даже собственной жизнью ради интересов преступной группы. Это предполагает господство внутри группы альтруистических взаимоотношений без ожидания наград4. Младшие члены мафии не имеют права отказываться от выполнения распоряжений старших. Отношения фиктивного родства придают криминальным организациям экстраординарную прочность, которую невозможно найти в предпринимательских фирмах. Хотя изначально основной целью мафиозных организаций было увеличение доходов их членов путем взаимопомощи, с течением времени к ней добавились и многие другие.

“В исторической перспективе, – отмечает автор статьи, – заметно, что мафия как тип организации подверглась процессу вырождения и маргинализации”. Многие первоначально выполняемые ею функции (например, частная силовая защита) перешли в ведение государственных или общественных организаций (полиция, суды, политические партии и т. д.). Поэтому мафиозные организации были вынуждены постепенно переходить от легальной к нелегальной деятельности. Рост международных нелегальных рынков дал им неожиданную возможность обогащаться и сохранять власть в изменяющемся мире.

Таким образом, по мнению Л. Паоли, преступные организации следует считать не столько криминальными фирмами, сколько преступными братствами.

Сообщение отредактировал Art_Fowl - Четверг, 02.04.2009, 09:17
 
Art_FowlДата: Четверг, 02.04.2009, 09:19 | Сообщение # 4
Caporegime's Art
Группа: Проверенные
Сообщений: 39
Статус: Offline
Дж. М. Бьюкенен. ЗАЩИТА ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ?

Американский экономист Джеймс М. Бьюкенен (лауреат премии имени А. Нобеля за 1986 г.) известен прежде всего как крупнейший специалист в области теории общественного выбора2. Статья о проблемах организованной преступности не принадлежит к основному направлению его работ, но весьма популярна в научных кругах и часто цитируется в трудах по экономике преступлений и наказаний.

III. Организованная преступность как монопольное предприятие

Монополия в производстве обычных товаров и услуг социально неэффективна, поскольку сокращает предложение. Но “если монополия в предложении “хороших” товаров социально нежелательна, монополия в предложении “плохих” товаров может быть социально желательной”. Следовательно, “монопольная организация [преступности] социально предпочтительнее конкурентной организации, так как сокращает общий выпуск [преступлений]” (с. 395).

Концентрацию “организованно-преступного предпринимательства” (organized crime`s entrepreneurs) объясняют тем, что в этой деятельности относительно высок потенциал прибыли. Предлагаемая автором гипотеза заключается в том, что “такая монополия социально желательна, и это должно быть полностью признано правоохранительными ведомствами, которым следует поощрять или, по крайней мере, не затруднять организацию такого [монополизированного] производства” (с. 396).

Автор статьи предлагает простую графическую модель, описывающую взаимосвязь между защитой правопорядка (law enforcement) и преступностью (crime). Эта модель позволяет “обсудить в абстрактном и общем виде социальные преимущества, которые могут быть получены от эффективной монополизации криминальных действий” (с. 396).

II. Модель взаимосвязи преступности и правозащиты

Для моделирования взаимосвязей преступной и правовой деятельности автор использует хорошо известную экономистам кривую реакции (reaction curve), которая применяется в теориях международной торговли, дуополии и общественного выбора.

На рисунке на горизонтальной оси отложены ресурсы, используемые для защиты закона, на вертикальной — ресурсы, используемые для криминальной деятельности. (Предполагается, что масштабы различных видов деятельности определяются именно вложенными в них ресурсами.) Если бы не было преступлений, то обществу не были бы нужны расходы на полицию (точка 0). Однако, поскольку наблюдается использование ресурсов для криминальной деятельности, общество (как коллектив граждан) может найти выгодным также инвестировать ресурсы в защиту правопорядка. Защищенная законом деятельность более выгодна, чем частная и независимая деятельность. Поэтому кривая “законодательной реакции” (enforcement response curve) L идет от точки 0 вверх и вправо.

Взаимосвязь между уровнем ресурсов, вкладываемых в преступную и правоохранительную деятельность: кривая L — “законодательная реакция”; кривая С — “криминальная реакция” в условиях конкуренции; Сm — “криминальная реакция” в условиях монополии.

(Источник: Buchanan J M. Op. cit. P. 407.)

При построении кривой L предполагалось, что “законодательная реакция” зависит от наблюдаемого уровня криминальных ресурсов. При построении же кривой С — “криминальной реакции” (criminal response) — предполагалось, что криминальные ресурсы зависят от уровня наблюдаемой защиты правопорядка. Эта кривая идет сверху вниз. Если нет полиции, уровень преступной активности будет высок. Чем выше затраты на правоохранительную деятельность, тем менее прибыльны инвестиции в преступную деятельность. При некотором относительно высоком уровне правоохранительной деятельности будет достигнут минимальный уровень преступности, и дальнейшее усиление правовой защиты будет давать малый или нулевой эффект.

Уточняя смысл кривой С, автор указывает, что “для любого наблюдаемого уровня усилий по защите правопорядка уровень инвестиций в преступность будет производным. Это результат частного и независимого поведения многих лиц, потенциальных преступников, и здесь не подразумевается, что их поведение сознательно кем-либо контролируется. Следовательно, мы можем определить кривую С как “конкурентную”, если предполагаем, что вступление в криминальную деятельность открыто и что это производство не находится под централизованным контролем, не картелировано, не монополизировано” (с.397).

Рассматривая взаимосвязь “законодательной реакции” и “криминальной реакции” в условиях конкуренции, можно заметить, что система стремится к положению стабильного равновесия в точке Z. В этой точке “общественный спрос на инвестиции в правовую защиту хорошо приспособлен к уровню инвестиций в преступность; ...преступное производство находится в равновесии с противостоящими усилиями по правовой защите” (с. 397). Равновесие стабильно, и если внешние силы сдвинут систему из равновесного состояния Z, механизм реакции будет стремиться вернуть систему в новое равновесие.

III. Ожидаемые эффекты преступной монополии

Рассмотрев элементарную модель, автор предлагает усложнить ее и проанализировать последствия замены совершенно конкурентного преступного производства монополизированным производством. При этом он считает необходимым различать два вида преступной деятельности.

“Первый... охватывает те виды деятельности, которые считаются “социально вредными” и включают продажу товаров и услуг, рассматриваемых некоторыми потенциальными покупателями как экономические блага” (с. 398). Типичным примером является проституция. Если нет законодательного запрета, такая деятельность представляет собой обычную куплю-продажу по обоюдному согласию вступающих в контрактные отношения партнеров. Это часто называют “преступлением без жертв” (victimless crimes).

“Второй тип криминальной деятельности не включает такого обоюдного согласия, даже при полном отсутствии законодательного запрета” (с. 398). Примером подобных “преступлений с жертвами” могут быть кражи со взломом (burglary). Здесь наблюдается недобровольная передача благ в отличие от добровольной передачи при деятельности первого типа.

Как показывает экономический анализ, есть три аргумента в защиту монополизации (или картелирования) криминального производства4 первого типа и два аргумента — в защиту второго типа.

Рассмотрим первый тип криминального производства. При конкурентной организации производство будет развиваться, пока затраты — цена выпуска (“заработная плата”) — ниже предельной стоимости продукта (marginal value product — MVP). Условие конкурентного равновесия записывается следующим образом:

W = MVP = MPP *P,

где W (wage) — “заработная плата”;

MPP (marginal physical product) — предельный физический продукт труда;

Р (price) — цена товара (стоимость выпуска).

Согласно теории ценообразования при замене конкуренции монополией новое условие равновесия принимает следующую форму:

W = MVP = MPP . MR,

где MR (marginal revenue) — предельный доход (с. 398).

Именно предельный доход заменяет цену выпуска как элемент формулы предельной стоимости продукта. Отсюда очевидно, что для монополиста выгодно сокращать общий выпуск до уровня ниже того, который бы наблюдался при конкуренции. Этот эффект цен выпуска (output-price effect) есть первый из трех аргументов в защиту эффективной монополизации первого типа криминального производства.

Данный эффект не может наблюдаться при втором типе преступной деятельности, где нет согласия продавцов и покупателей. Монопольный контроль при втором типе (например, в организации квартирных краж) не предполагает повышения цен. “Выпуск” здесь зависит только от ценности украденного. Потенциальный монополист в этом производстве будет в том же положении, что и участник открытой конкурентной структуры (с. 399).

Другой эффект монополизма — эффект цен затрат (input-price effect) — характерен для обоих типов криминальной деятельности, и он также заставляет монополиста сокращать совокупное предложение до уровня более низкого, чем при открытой конкуренции. Если мы предполагаем, что используемые преступниками ресурсы не специализированы (не дают дифференциальной ренты), то расширение выпуска увеличивает цены затрат. Если монополист (точнее, монополист) не может использовать дискриминацию по отношению к владельцам специализированных ресурсов, он будет интенсивно сокращать совокупные затраты ресурсов (и совокупный выпуск) до уровня, ниже наблюдаемого при конкурентной организации.

Третий аргумент в пользу монополизации также относится к обоим типам криминальной деятельности. Речь идет о способности потенциального монополиста вести себя по отношению к защитникам правопорядка так, что результат монополизированного преступного бизнеса отличается от результата конкурентного бизнеса. Когда кривая L стремится к вертикали, показывая, что “законодательная реакция” перестает откликаться на изменение уровня инвестиций в преступность, монопольная ситуация идентична конкурентной. Однако при иных конфигурациях “стратегическое поведение монополиста с учетом ожидаемой “правоохранительной реакции” будет порождать более низкий уровень преступности, чем тот, который предсказан для конкурентной организации” (с. 400). Этот эффект автор называет “интернализацией внешних эффектов” (internalization of externality).

Для выделения этого эффекта предположим, что “выпуск” в криминальном производстве происходит в условиях полной конкуренции и затраты осуществляются при постоянных ценах предложения (т. е. производители являются ценополучателями на рынках затрат и выпуска). Следовательно, средние издержки вступления в преступный бизнес будут расти с расширением производства.

Рост издержек будет прямо зависеть от формы кривой L, т. е. от реакции общества на общий уровень преступности. “Этот эффект заключается в росте средних издержек на единицу криминального выпуска или... в снижении предельной (и средней) производительности затрат на преступление. Кривая предложения в криминальном производстве наклонится вниз, несмотря на нашу предпосылку о неизменности цен затрат” (с. 401). Индивидуальные фирмы при конкурентной организации производства не учитывают этого влияния роста производства на средние издержки.

Именно в существовании этой вызванной защитой правопорядка экстернальной неэкономичности заключен третий аргумент в защиту монополизации. “Замена конкуренции монополией влияет на интернализацию неэкономичности. Монополист может учитывать взаимосвязь среднего производственного выпуска и ожидаемой “законодательной реакции”, и он может регулировать весь производственный выпуск таким образом, чтобы [получаемая им] прибыль была выше, чем при конкуренции” (с. 401).

Оба эффекта — вызванный ценой (price-induced) и вызванный защитой правопорядка (enforcement-induced) — действуют в одном направлении и обеспечивают рациональному монополисту удобную возможность укреплять доходы путем сокращения выпуска до уровня ниже конкурентного. “При любом заданном уровне защиты правопорядка мы можем, следовательно, предсказать, что монопольный выпуск будет опускаться ниже конкурентного” (с. 401).

На рисунке монопольный выпуск (как функция от усилий по защите порядка) показан кривой Сm, которая лежит ниже кривой С. Состояние равновесия при монопольном контроле над криминальным производством показано точкой Zm. Положение Zm, несомненно, предпочтительнее для общества, чем положение Z. Уровень преступности ниже, и это должно оцениваться положительно. Более того, при Zm совокупные усилия на защиту порядка ниже, чем при Z. Ресурсы, отвлекаемые ранее на правоохранительную деятельность, теперь могут быть высвобождены для производства других товаров и услуг.

IV. Возможные возражения против криминальных монополий

После перечисления аргументов “за” монополизацию криминального производства Дж. Бьюкенен переходит к анализу аргументов “против”. “Существуют ли эффекты монополизации, — формулирует он проблему, — которые социально нежелательны и которые были в нашем анализе оставлены в тени, без внимания?” (с. 402).

Сначала автор рассматривает “распределительный” контраргумент. Первое возражение таково: монополизация преступной деятельности создает условия для получения от преступлений гораздо более высокой прибыли, чем в конкурентных условиях, что вредно для общества. Следует, однако, заметить, что эта высокая прибыль возможна только благодаря сокращению общей криминальной деятельности до уровня ниже конкурентного. Кроме того, монополизация создает эффект перемещения части средств из криминальной деятельности в некриминальную.

“Второе возможное возражение базируется на предполагаемой взаимозависимости различных типов криминальной деятельности” (с. 403). Автор, однако, исходит из допущения, что отдельные криминальные производства независимы друг от друга. Если предполагается, что потенциальные преступники образуют обособленную от общества группу лиц, не конкурирующих друг с другом, то монополизация одних сфер преступной деятельности может усилить предложение ресурсов, идущих в неорганизованную преступную деятельность. Но в конце концов монополизация будет расширяться во всех видах криминального бизнеса. “При полной монополизации, или эффективном картелировании, распределение ресурсов между отдельными видами криминальной деятельности не может быть эквивалентно (в смысле пропорций) тому, которое господствовало бы в условиях конкуренции. Преступные синдикаты, эффективно контролирующие все виды криминальной деятельности, будут уравнивать предельные доходы от своих ресурсов по всем видам деятельности, но эти доходы будут включать “покупательский излишек”, не захватываемый при эффективной конкуренции” (с. 402). Смешение разных видов преступной деятельности (например, “переквалификация” вора-взломщика в грабителя банков) возможно как при конкуренции, так и при монополизации. Однако при монопольной организации преступной деятельности оно будет меньшим (исключая особые обстоятельства).

Третье возможное возражение кажется автору наиболее серьезным. Ранее предполагалось, что затраты ресурсов трансформируются в криминальный выпуск товаров и услуг с одинаковой эффективностью как при конкурентной, так и при монополистической организации. На это можно возразить, что (по крайней мере, при некоторых обстоятельствах) монополизированное, или картелированное, преступное производство более эффективно, чем конкурентное; для данного выпуска монополия может тратить меньше ресурсов. В таком случае нельзя быть уверенным, что кривая монопольной реакции будет лежать ниже кривой конкурентной реакции. Но даже если мы принимаем эту гипотезу, преимущества (с точки зрения общества) конкурентной организации вовсе не ясны. Пусть, например, для одинакового выпуска конкурентная организация преступного бизнеса использует ресурсы в х дол., а монополия только х / 2 дол. Социальный вред от преступности одинаков в обоих случаях. Но при монополии ресурсы величиной х / 2 дол. свободны для производства полезных товаров, в то время как при конкуренции их производство невозможно, поскольку для этого нет свободных ресурсов (с. 403).

Не стоит интерпретировать исследование Дж. Бьюкенена так, будто его единственный вывод в том, что правительство должно идти на сговор с преступными синдикатами, приспосабливаться к организованной преступности. “Я хотел бы подчеркнуть, — пишет автор, — что в моем анализе нет ничего, что подразумевало бы эту точку зрения” (с. 403). Проделанное им исследование “лишь наводит на мысль, что могут быть выгоды от монопольной организации преступности”. Автор только предлагает, чтобы “правительства выбрали пассивную роль, наблюдая попытки предпринимателей сократить эффективную конкуренцию в криминальном производстве. Практически это предложение сводится к предостережению против... “крестовых походов” на организованную преступность, проводимых за счет снижения правоохранительных усилий, нацеленных против обычной, конкурентной преступности” (с. 404).

Дж. Бьюкенен указывает, что он вовсе не предлагает “приспосабливаться” к существующим или потенциальным криминальным синдикатам. Если же это произойдет, то решением системы на рисунке должна быть не точка Zm, а область ниже и левее этой точки, соответствующая более низкому криминальному выпуску и более низким правоохранительным усилиям; “выгоды от торговли” (gains from trade) между монопольным синдикатом и обществом могут смещать рыночное равновесие именно в этом направлении. Против этого предложения могут быть выдвинуты возражения. Прежде всего, даже если можно идентифицировать лиц, которые потенциально могли бы контролировать криминальную деятельность, и заключить с ними сделку, правительственная организация, ведущая борьбу с преступностью, может решить, что ставшее объектом торга решение лежит вне кривой L. Это может вызвать желание политиков разорвать соглашение. Если же правоохранительные организации смогут действовать сплоченно, не зависеть от политического давления, остается вопрос: если преступный синдикат может быть идентифицирован, зачем вообще нужна “торговля”? Общество предпочитает сокращать преступную деятельность до нуля с параллельным сокращением мер по защите правопорядка. “Функция законодательного регулирования (кривая L) основана на подразумевающемся предположении, что существует технологический предел производства услуг полиции. Этот предел исключает полную идентификацию организованной преступности, даже если известны существование и эффективность этой [преступной] монополии. Пассивное молчаливое согласие полиции с существованием преступного синдиката совершенно отлично от активных переговоров с его лидерами” (с. 404 — 405).

Но предположим, что преступников-монополистов идентифицировать все же удалось: при равновесии в Zm стало возможным установить лидеров местного преступного синдиката. Следует ли в данном случае арестовывать этих людей и уничтожать преступную монополию? Разрушение существующей группы, контролирующей преступность, освободит поток насилия, конкурентное приспособление приведет к новому равновесию в точке Z. Следовательно, “попытки разрушить даже те преступные монополии, чьи лидеры точно установлены, должны осуществляться с осторожностью” (с. 405).

V. Криминальный своекорыстный интерес как социальное “благо”

Мыслители XVIII в. (Б. Мандевиль, Д. Юм, А. Смит) открыли, что своекорыстные интересы (self-interest) человека при соответствующих общественных институтах могут служить социальным целям. Условия, способствующие развитию рыночной конкуренции: обеспечение свободного вступления в любой бизнес и выхода из него, запрещение ограничений производства, например, соглашений продавцов о повышении цен, контроля над производством одним лицом (фирмой) или небольшим числом лиц (фирм), — все это является “общественными товарами” (public goods), и их обеспечение гарантируется инвестициями правительственных ресурсов. Конкуренция, безусловно, заслуживает положительной оценки, если речь идет о производстве обычных, “полезных” товаров и услуг.

Иначе обстоит дело, когда мы изучаем деятельность, которая недвусмысленно является “вредной” в социальном смысле. Аргументы А. Смита применимы в этом случае с точностью до наоборот. Если своекорыстный интерес заключается в производстве “вредных” товаров и услуг, то его следует направлять в социально желательное русло, создавая благоприятные возможности для сдерживания торговли. Свобода вхождения в бизнес (отличительная черта эффективной конкуренции) здесь становится негативной социальной ценностью, и конкуренцию следует скорее ослаблять, чем укреплять. При этом парадоксальным образом интересы общества совпадают с интересами преступных организаций, претендующих на монополию в нелегальном бизнесе. Лидеры “Коза Ностра” не произносят публичных речей о том, что они хотели бы добиться сокращения преступности, но объективно это в их интересах.

Отсюда следует, заключает свой анализ Дж. Бьюкенен, что “институциональные структуры следует изменять, используя их как инструмент для достижения социальных целей, в данном случае для сокращения уровня преступности одновременно со снижением затрат на правоохранительную деятельность” (с. 407).

 
Форум » Парламент » Экскурс в историю Италии » Экономика мафии
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: