На самом деле Мэгги поджидала, не выйдет ли кто-нибудь наружу, потому что вмешиваться в творческий процесс ремонта самолёта она не собиралась, а вызвать кого-то из ангара для разговора - не хватало повода.
Несмотря на то, что век авиации начался отнюдь не сегодня и для большинства самолёты над головой стали уже привычным явлением, Мэгги оригинальничала и долгое время относилась к ним настороженно. И ни разу не заинтересовалась настолько, чтобы оказаться рядом. Но меняется не только время, меняются и люди. И однажды Мэгги решилась, села в свой новенький автомобиль и приехала на аэродром.
Сегодня она твёрдо вознамерилась посмотреть на эти "крылатые штуки" с близкого расстояния - по сему отступать не собиралась.

Леди Мичел поправила шляпку и посмотрела на свои перчатки. Всё-таки оттенок ей не совсем нравился. Перчатки недостаточно гармонировали с цветом её новой машины. Или просто в это утро у леди Мичел было слишком привиредливое настроение, тем более, что ещё вчера она пришла к совершенно обратному выводу. Но уделять внешности времени больше, чем того требовалось, Мэгги не любила. Поэтому, чтобы больше не думать о перчатках, Мэгги решительно толкнула дверцу машины и аккуратно выбралась из-под натянутого благодаря сыроватой погоде верха автомобиля.

Выпрямившись во весь свой высокий для женщины рост, Мэгги огляделась - и к своему удовольствию увидела, что из ангара кто-то вышел.
Человек стоял, прислонившись к двери ангара и кажется собирался курить. Мэгги повернулсь на каблучках и направилась к нему. Видимо, сигареты мужчине не понравились. А возможно, он был против курения вообще или против сигарет в частности. Мэгги не стала разбираться, не спеша, но достаточно целенаправленно приблизившись к мужчине.

- Доброе утро, сэр, - поздоровалась она, чуть улыбнувшись.

Подойти и заговорить первой в тридцатые годы двадцатого столетия уже не было чем-то совсем необычным. Хотя ещё лет 20 назад на это посмотрели бы странно. Но время делало нравы проще, к тому же, Мэгги была самостоятельной женщиной, вдовой и пришла сюда по делу.

- Скажите, это в этом ангате стоит самолёт той новой фирмы... - Она не сразу вспомнила название, но на память Мэгги редко жаловалась, поэтому заминка получилась свосем маленькая. - Кажется, de Havilland, если я не ошибаюсь.

Стивен настолько погрузился в размышления, что отреагировал на приветствие девушки с некоторой заминкой.
- Доброе утро, мэм. Должен признать, слегка неожиданно встретить в относительно раннее время на аэродроме кого-то кроме персонала - было достаточно легко заметить, что Стивен говорит не на "оксфордском" английском. В этом он сам себя регулярно обвинял, но иначе было невозможно - в других англоговорящих странах иногда не понимали классического английского, поэтому особенности местной речи перетекали и в язык Стивена.

На вопрос о самолете Стивен хитро улыбнулся и внимательно посмотрел на девушку.
- Вы хорошо осведомлены. Насколько я знаю, de Havilland еще даже официально не объявляли о подготовке к выпуску моноплана. Но самолет, действительно их разработка. Пока это прототип, в производство планируется пустить не раньше чем через пару лет. Слишком требователен к пилоту и требует ухода.

- Про марку самолёта я узнала только что, у диспетчера аэродрома, - слегка улыбнувшись, призналась она.

Создавать о себе впечатление всезнайки было не в её привычках. Да и зачем? Гораздо смешнее и нелепее, когда, не зная какого-то вопроса, делаешь вид, что в нём разбираешься. Эта черта некоторых современных женщин, стремящихся доказать, что они такие же, наравне с мужчинами, «всё знают» и разбираются в любой технике, любой политике, любой экономике и тому подобном, для Мэгги была совершенно чужда и непонятна. Достаточно того, в чём ты действительно разбираешься. Да и то, не стоит попусту демонстрировать свои познания. А о том, чего не знаешь, можно спросить.

Мэгги неплохо разбиралась в марках машин, потому что с тех пор, как у неё появилась первая машина, она следила за этим вопросом. К тому же, она прекрасно владела родным языком и могла предположить, что английский был её собеседнику не совсем родным. Хотя последнее оставалось только предположением и высказывать его вслух Мэгги не собиралась. Она только подумала: «Может, он американец?»

К американцам у леди Мичел было несколько предвзятое отношение, при чём совершенно непонятно на чём обоснованное. Но было бы невежливо показывать свою предвзятость, поэтому Мэгги сделала вид, что не обратила внимание на не совсем английский выговор собеседника.

- Я думаю приобрести самолёт, - сказала она. – Но прежде чем решиться на такой серьёзный поступок, мне бы хотелось познакомиться с этими аппаратами поближе, на сколько это возможно. Люди не рождены для того, чтобы летать и одно это обстоятельство несколько настораживает.

Стивен прервал свою речь. Он знал, что о своем детище хозяин может говорить долго, поэтому, чтобы замолчать, Стивену пришлось сделать над собой известное усилие. Тем не менее, на вопрос девушки касательно пояснений для покупки самолета, он с готовностью ответил.

- Людям дан разум - улыбнулся Стивен. - И употребить разум для, скажем, игры на бирже, или поиска пути к тому, чтобы оказаться чуть ближе к небесам, не покинув, при этом грешную землю - личное дело каждого. А желание приобрести самолет особенно хорошо, пока это только желание. С самолетом даже хуже чем с машиной, вместе с ним вы приобретаете такую кучу проблем, как если бы взяли редкого тропического зверя в качестве домашнего любимца.

- Маргарет Мичел, - представилась она. И добавила, чтобы не было никаких неясностей: - Вдова бригадного генерала сэра Джона Мичела. Спасибо, что разъяснили мне то, что касается самолёта. Я ожидала, что он укажет мне какую-нибудь более распространённую марку. Но с другой стороны, я люблю всё новое. – Она тонко улыбнулась. – К тому же, ваши рассуждения, мистер Эвертон, кажутся мне очень разумными.

Возможно, рассуждения о куче проблем и казались Мэгги разумными, но она явно не собиралась придавать этому значения. Во всяком случае, однажды постановив, что она чего-то добьётся, Мэгги никогда не сворачивала с намеченного пути, сколько бы проблем ни вставало у неё на пути. Правда, пока что ей приходилось решать проблемы только с лошадьми, которые иногда оказывались выезженными не так, как хотелось бы или автомобилями, которые имели обыкновение ломаться в самый неподходящий момент.

- Мистер Эвертон! – Мэгги незаметно облизнула губы, всё-таки одно дело – решить, что ты научишься летать и совсем другое – начать осуществлять это намерение. – Если вы – владелец этого самолёта, не могли бы вы показать мне его поближе? Конечно, если это вас не затруднит и если я не отнимаю слишком много вашего времени.

Мэгги почувствовала себя так, словно наконец решилась войти в клетку со львом и сейчас, возможно, перед ней откроют дверцу.

Аэроплан занимал собой около двух третей небольшого ангара. Аставшуюся треть заполняли собой снятые детали обшивки и прочее.И, в настоящий момент представлял из себя скорее пособие по устройству самолетов, чем гордую, могучую машину представительного вида. Больше половины обшивки самолета, которая не были ничем иным, как выкрашенными в красно-оранжевый листами фанеры, было снято с корпуса, демонстрируя деревянный каркас и хтросплентения элементов управления. Кроме этого, с правого мотора был удален кожух, и сам двигатель пребывал в полуразобранном состоянии - копья (еще раз спасибо Господу и Королю, что не винтовки) туземцев и длительный полет обратно привели двигатель в такое состояние, что восстановление его работы без участия инженеров de Havilland было невозможно.

Войдя в ангар, Стивен с грустью посмотрел на свой аэроплан и тяжело вздохнул.
- Как видите, сейчас, благодаря усилиям ливийских берберов, самолет особенно удобен для рассмотрения его конструкции, но, увы, на несколько дней прикован к земле. - констатировал прискорбный факт Стивен, обращаясь к Маргарет.

- Как печально, - сказала она. - Есть что-то противоестественное в желании разрушать. И всякая вещь, целостность которой нарушена, достойна сожаления. Но наверное, я сужу неправильно и всё это к механизмам относится мало. Ведь их всегда можно починить. Или почти всегда.

Мэгги уже увлеклась, обойдя самолёт вокруг и прикоснувшись наверное ко всему, к чему можно было прикоснуться. Особенно её заинтересовали крылья. Одно дело - видеть самолёт в небе над головой - и совсем другое оказаться с ним рядом на земле. Поскольку до этого момента Мэгги близко к самолётам не приближалась, несмортя на то, что эти крылатые машины уже стали обычным делом, сейчас её интересовало всё.

- Мне непонятно одно: как может держаться в воздухе то, что во много раз его тяжелее, - призналась она. Остановившись, леди Мичел посмотрела на мужчину. - Наверное, я отнимаю у вас время и задаю смешные вопросы?

Естественно, ничего смешного она в своём вопросе не видела, точно так же, как всегда считала, что знания не приходят сами собой и если чего-то человек не знает, стесняться этого совершенно излишне. Нужно просто спросить.

- Обычно мое время ограничено только терпением собеседника - улыбнулся он. - Что касается сути вопроса, то во времена братьев Райт я бы с полной уверенностью сказал, что сооружение, носящее гордое имя аэроплана держится в воздухе лишь благодаря вере человеческой. Впрочем, существует вполне научно обоснованная теория о том, что при воздействии воздуха на нижнюю и верхнюю поверхность того, что движется в воздухе с некой скоростью - Стивен сделал небольшую паузу, и указал сначала на нижнюю, затем на верхнюю часть крыла самолета, - точнее за счет разницы этих воздействий, которые, как утверждает физика, неодинаковы, возникает так называемая подъемная сила, благодаря которой вся конструкция и удерживается в воздухе. Фактически, в воздух возможно поднять значительно больше чем те две с небольшим тонны металла и дерева, что сейчас перед нами.

- Уверена, у меня хватит терпения выслушать всё, что вы расскажете, - с воодушевлением сказала она Стивену, старательно разглядывая демонстрируемое ею крыло. - Не могу же я взяться за дело, не зная теории. Конечно, для того, чтобы водить машину, необязательно разбираться в моторе. Если сломается - можно вызвать механика и он всё починит. Но самолёт - совсем другое дело. Он может упасть очень далеко от тех мест, где можно найти механика, который всё починит и наверняка прежде чем покупать такую штуку, нужно научиться разбираться, как она работает и почему летит, чтобы в случае поломки хотя бы представлять себе, что с нею делать.

Высказав всё это, Мэгги снова посмотрела на крыло. И поняла, что на данный момент всё ещё не видит причины, почему бы ей не бросить это дело и не отказаться от идеи освоить лётное искусство. Бросила же она Фрейда, признав никуда не годным и глупым. Правда, в отличие от теорий Фрейда, которые по сути ничего толком объяснить не могли, а только больше запутывали, самолёты продолжали успешно летать, чем доказывали гораздо большую логичность и состоятельность этого изобретения человечества.

- Значит, всё дело в разнице давления воздуха, - высказала Мэгги, возвращаясь к вопросу о том, почему самолёты ухитряются отрываться от земли. - Например, когда сильный порыв ветра ударяет снизу в зонтик - зонтик вырывается из рук и улетает. Но зонтик падает, потому что не может сохранить нужного положения в пространстве. А крыло устроено так, что с его помощью можно сохранять нужное положение и продолжать оставаться в воздухе. Я правильно вас поняла?

И она таинственно улыбнулась, словно только что открыла для себя загадку, о которой ещё никто не догадывается.

Стивен еще раз внимательно посмотрел в лицо девушке. Он все еще не мог определить, действительно ли она хочет посвятить себя авиации или это лишь причуда молодой богатой леди, которая исчезнет, стоит ей лишь подняться в воздух.самостоятельно и самостоятельно же приземлиться. И еще, Стивен был вышнужден признаться самому себе, что в теории он был не так хорош, как в практике, поэтому в роли лектора чувствовал себя неуютно. Сейчас он был готов многое отдать, чтобы показывать, а не отвечать на вопросы.

- Ну так что, хотите полетать? - с этими словами Стивен заговорщицки подмигнул Мэгги, и тут же, серьезным тоном добавил - Предлагать второй раз не буду.

Решив, что это не страшнее, чем нырнуть в холодную воду, Мэгги улыбнулась, постаравшись сделать так, чтобы эта улыбка выглядела вполне искренней.

- Я согласна! Если это возможно и если вас это не особенно затруднит, это будет даже очень здорово. - Мэгги в сущности была девушкой неглупой и достаточно ответственной, чтобы честно добавить: - Должна же я понять, для меня ли это занятие вообще. А чтобы понять - нужно попробовать.

И она решительно посмотрела на мистера Эвертона. Сомнения и страхи наконец отступили и осталось только желание поскорее выяснить для себя столь немаловажный вопрос: рождён ли человек (по крайней мере, она сама) для того, чтобы летать там, где птицы, или ей лучше оставаться на земле.

"И зачем кому-то вообще пришло в голову на чём-то летать? - Это была самая простая из мыслей. Дальше мысли усложнялись, стремясь перегнать друг друга и поэтому наскакивая одна на другую в совершенно хаотическом порядке. - Эта... Этот аэроплан. Нет, автомобиль - другое дело, он стоит на четырёх колёсах, на земле. Он надёжный, он проверенный, он прочный. Но вот это - этажерка какая-то! Нет, этажерка прочнее. И на этом летают? Нет, когда смотришь на них с земли - это другое дело. Можно даже поапплодировать. Вот только издали и желательно не всматриваясь в детали. Кошмар какой!"

На этой мысли Мэгги оборвала сама себя, придя к окончательному выводу, что скорее всего этот первый в её жизни полёт будет и последним. И до больших самолётов, на которых люди ухитряются летать с континента на континент, она просто не доберётся. Более того, ей очень захотелось сесть в свой такой уютный и тяжёлый, солидный и едущий строго по земле, такой миленький бежевый "Бентли" и уехать с аэродрома навсегда. Мысли, надо сказать, довольно малодушные, но уж очень привлекательные, от которых непросто было отказаться.

Но внешне замешательство леди Мичел длилось не так уж долго. Какие-нибудь минуты две, или три. И снова желание достичь поставленной цели возобладало вопреки всей логике и всем страхам. Поправив шляпку и таким образом скрыв некоторую часть своего замешательства, Мэгги двинулась навстречу этому "летающему ужасу", который так уничижительно окрестила этажеркой и который бесспорно такого прозвания совершенно не заслуживал. Или почти не заслуживал.

- Хорошо, - сказала Мэгги, замирая от собственной дерзости и со странным выражением не-то восторга, не-то ужаса глядя на пропеллер аэроплана. - Я полечу на этом. Даже если это будет последним, что я сделаю в этой жизни.

Заключительную фразу можно было и не говорить, но Мэгги просто не обратила внимания на то, что произнесла вслух одну из своих многочисленных мыслей.